Туман похож на птичье молоко,
Поёт псалмы сорока на березе,
Я сотни лет с тобой уже знаком
Любимый Мордор, сказочная осень.
В небесной речке безупречна синь,
Иду с лукошком, с редким божьим даром
И представляю как среди осин
Растут грибы... от ядерных ударов.
На завтрак мы врагов своих едим
Без соли, что de- facto и de- jure,
Народ сплочён, он счастлив и един,
А тем, кто не един (пардон, цензура).
Умнее Саурона нет вождя,
В Амон Амарт сталь варится для фронта
И назгулы крылатые летят
Туда где тлеет жёлто- синий Гондор.
Родная галактическая жуть,
Железом по стеклу и тонким нервам,
Я злобный орк, но этим я горжусь,
Назло трусливым и ущербным эльфам.

17 сентября 2024

Рыжий костёр, золочённые вёсла,
Камень Луны с каждым веком дороже,
Ночью с антоновки яблоки- звёзды
Падают, бьются о змейку- дорожку.

В сонных пещерах прячутся гномы,
В утреннем небе тоскует журавлик,
Ветер гудит, выметает из дома
Чёрные листья, цветные журналы.

Спорят о чём- то совы и мыши,
Сом будто старый разбуженный кракен,
Бродит кругами, стонет и дышит,
Тащит на дно наши детские страхи.

Девочка прутиком палочки чертит,
Пляшет под дудочку эльф остроухий,
Мухи осенние злые как черти,
Черти осенние злые как мухи.

16 сентября 2024

На погосте осенью хорошо и тихо,
Сядешь у надгробия, водочки нальёшь,
Лезут в небо серое сосенки да пихты
И в крестах некрашенных заблудился ёж.
Благодать бескрайняя, то гранит, то мрамор,
Хлеб с румяной корочкой, сало и чеснок,
Ворон словно каменный на оградке замер,
Выпьешь распроклятую, посидишь часок.
Как вам спится граждане?
Что вам нынче снится?
От гвоздик замученных до конца веков,
В трещинках керамика, лица, лица, лица,
Будто змеи алые ленточки венков.
Всё у нас по- прежнему песни, пляски, гимны,
Выли в полнолуние, да порвали рты,
Растворятся в осени,
в чернозёме сгинут
Хрупкие дюймовочки, жадные кроты.
Скорбная Вселенная, имена и даты,
Золото кириллицы, под лопатку нож,
Я пойду задумчивый, грустный и поддатый,
И за мной покатится бедолага ёж.


10 сентября 2024

Здесь яблоки лежат в траве
И спелость слив ломает ветки,
Неуходящий смутный век.
По данным вражеской разведки
В нём будет реквием и джаз,
Луна, уснувшая на крыше,
Осенних листьев кровь и ржа
И вечно молодой Сид Вишес.
Гремит вселенский тарарам,
Палата для орлов и куриц,
Глаза отводят доктора
И в круг собравшись, нервно курят.
Фарфор разбитых юных лиц,
Смерть не напрасно, не случайно,
Горит на бархате кулис
Слепая мхатовская чайка.
Вязь на соломенных венках,
Из тучи дождь, в лукошке грузди,
Но после третьего звонка
Ни в ад, ни в рай уже не пустят.

9 сентября 2024

Дохожу до холодов в куртке старой,
Что-то нет сейчас совсем лишних денег,
В переходе волосатик с гитарой,
Как поёт он ДДТ, загляденье!
Я отдам ему последний свой рубль,
В чёрный кофр на дно упадёт он,
Покатился век с горки на убыль,
Не спасти его ни водкой, ни йодом.
За спиной бродит тенью собака,
И глаза её в цвет апельсина,
Почитаю ей вслух Пастернака,
Или Блока,
Что нравится, псина?
Ничего она не ответит,
Вечный голод и дерзкие блохи,
Бесприютная осень на свете
Серым небом и чертополохом.
Докурю горечь трав, да и брошу,
Окунусь в листопад стылых улиц,
Ветер колет нефритовой брошью,
Что у сердца в замке расстегнулась.

Сентябрь.

Сентябрь, прибой, осенний дзен
Вселенского масштаба,
Дискантом рвёт Бишон фризе*
На маленького краба.
Приют последнего тепла
Ещё загаром мажет,
Летит по небу дельтаплан,
А может зонтик пляжный.
Ворует чайка чёрствый хлеб
И счастлива как будто,
Скучает муравьиный лев
В своей норе уютной.
Спит одноглазый великан,
Смотритель в красной феске
Бросает прямо с маяка
Свинцовый груз и леску.
А в облаках то кит, то слон,
Клубничный джем и осы,
Собаку в море унесло.
Штормит сегодня.
Осень.

5 сентября 2024

*французкая маленькая порода собак.

Я наверное человек- паук, мама,
Я сижу в углу, там тоска смертная,
Дождь идёт с утра, всё дождю мало,
Накрывается мир тазом медным.
А у таза звук такой звонкий,
Сладкоежки варят в нём джемы,
Человек- паук хочет водки,
Человек- паук устал совершенно.
Хоть змеёй шипи, хоть котом мяукай,
Хлеб жую, что из слёз и пыли,
Между рам лежат- засыхают мухи,
Что дышали всласть и людьми были.
Я не сплю, мама.
Я боюсь, мама,
Вдруг придёт тьма и до звёзд ляжет,
Превратимся мы тогда в мрамор,
Перепачкаемся в печной саже.
Тлеет угольком свет надежды слабой,
Обрасту поутру чёрной я шерстью,
Отрастут, мама, у меня лапы,
Было две, станет шесть их.
Уколоть бы сердце чем- нибудь острым,
Чтобы с новой ноты заиграл Вагнер,
Пауки- братья, пауки- сёстры,
Дождь идёт, дождь клубникой пахнет.

3 сентября 2024

Ты гадаешь на ромашке, морщишь лоб, вздыхаешь грустно,
Он то любит, то не любит. То красавчик, то урод,
Ночь включила в чёрном небе лунный серп китайской люстрой,
Засыхает на тарелке с жёлтым сыром бутерброд.

Лепестки кидаешь на пол, телевизор смотрит кошка,
Он опять тебя не любит, а вот снова полюбил,
Словно айсберг тает свечка, а у свечки вьётся мошка
И сгорает как жужжащий некрасивый цеппелин.

От печальных откровений можно злиться, можно плакать,
Выйти в космос, выпить яда и с ума сойти слегка.
До утра танцует с кошкой домовой на мягких лапах,
Улыбнёшься, рассмеёшься, дашь обоим молока.

Ты гадаешь на ромашке, но сама не веришь в это,
Нет ни рыцарей, ни принцев. Есть лакеи и шуты,
А за долгими дождями из полей уходит лето,
Надоевшее до крика, до соплей, до тошноты.

Кошка любит молоко с повидлом
Ночью смотрит в неба глубину,
В молоке Луны кусочек видно
Или это коржик утонул?
Дом скрипит как старый бриг пиратский,
Он, конечно, полон страшных тайн,
На пластинке тихо плачет Градский,
Все мы отыграли первый тайм
И на цыпочках, на ощупь, в коридоре
Будто тени лёгкие скользим,
Хорошо бы выйти прямо к морю,
В ожидании бесснежных долгих зим.
Там над белым тёплым побережьем
Бродят неспокойные ветра,
Там волна ворчит и скалы режет
И спешит куда- то серый краб.
-
Книжный шкаф, в нём Чехов и Набоков,
Комиксов японских яркий бред,
Кошка слышит, что не спится Богу
В этом беспокойном сентябре.

Мне осенью так бесконечно грустно,
Похож на джунгли яблоневый сад,
Вздыхает и пророчит Заратустра,
Да я и сам, дружище, я и сам.
С бездомной мышью сядем у порога,
Я для неё мышиный царь и Бог,
Светила с неба падают горохом,
Уходит в землю неземной горох.
Чертополохом душу рвёт и джинсы,
Пугает взгляд пустых пчелиных сот,
И листья как картофельные чипсы,
И ржавый ливень как томатный сок.
Летишь виском на придорожный камень,
То в золото наступишь, то в дерьмо,
Помянем ежиков, что сгинули в тумане
И колобков, вернувшихся домой.

29 августа 2024

По мотивам жизни нашей снимут фильм многосерийный,
В рамках сказок Миядзаки, по канонам Болливуда,
Где один из нас уходит в белой комнате стерильной,
А другой живуч как кошка и красив как кукла вуду.

По мотивам жизни нашей станут новые гомеры
Сочинять смешные сказки, мило троллить ахиллесов,
Мы реликты мезозоя, мы почти пенсионеры,
Вот и плавится лампадкой Солнце над дремучим лесом.

По мотивам жизни нашей выльют бронзовые бюсты,
Будут новые полотна в светлых залах Эрмитажа,
Там мы злобных рвём драконов и драконам очень грустно,
Но наглеют камикадзе и горят многоэтажки.

По коротким эпизодам, по мотивам жизни нашей...
Внук растёт, он будет сильным. Он конечно будет лучшим.
Я допел ему все гимны, я кормлю мальчишку кашей
И ржавеет в коридоре словно зонтик меч двуручный.

Август

Что рассказать тебе ещё?
Смотри какое нынче утро,
Мы под одним сидим плащом,
Там тихо, мило и уютно.
Грохочет в речке рыба- кит,
Летает тонкой змейкой угорь,
Уходят в небо васильки
Сквозь выцветший древесный уголь.
И будет день, и будет час,
Весенний яблоневый садик,
Когда на лезвие меча
Цветная бабочка вдруг сядет.
И ты живи, люби, твори,
Однажды выйдет мир из комы
И Бог с тобой заговорит
С картонной маленькой иконы.

25 августа 2024

Кому война, кому весёлый праздник,
По телику то пошлость, то враньё.
Я Путину пишу о смертной казни,
Пускай её, родимую, вернёт.

Пишу о том, что тщетны разговоры,
Что глупо ждать нескорый Божий суд,
В страну вцепились мёртвой хваткой воры
И кровь её, бесценную, сосут.

Что ходит маршем "пятая колонна",
А ведь могла бы вся лежать ничком
И до сих пор какой- то мерзкий клоун
Из шапито грозит нам кулачком.

Пока есть шанс, пока ещё не поздно,
Грядут в стране лихие времена,
Что лгут безбожно вышитые звёзды
И ниже -
явки, клички, имена.

Пишу Ему с мальчишеским задором,
Пускай назло бесчисленным врагам,
Стреляет снова в гулких коридорах
Огромный чёрный дедовский наган.

Он прочитает, может дважды даже,
Узнает о немыслимых вещах
И сам себе совсем негромко скажет
"А Дмитрий прав, придётся возвращать!"

22 августа 2024

Элле
-

Женщина моя, птица белая,
Снова ищет в сумочке сотовый,
Из любви большой сделана,
Из бессонных ночей соткана.
Луговая ромашка стройная,
Не звезда, не приз утешительный,
Из печалей- радостей скроена,
Золотой нитью сшитая.
Быстро катится время ёжиком,
Рвёт прохожих
своими колючками,
Грустный цирк от простого до сложного,
А она верит в самое лучшее.
Счастье ты моё,
черноглазое,
Чудо ты моё белокожее,
Мы как будто верёвочкой связаны,
Непростое созданье божье.
Город лезет в небо высотками,
Он чихает дорогами пыльными,
Птица ищет в сумочке сотовый
И дрожит беспокойными крыльями.

20 августа 2024

Август словно застенчивый уж лёг на тёплую плоскость гранита,
Паутинка летит над водой и цепляется за поплавок,
Остроглазый, что видит нас всех.
Легкокрылый, что редко хранит нас,
Подарил вдруг заросший травой, между светом и тьмой островок.

На крючке удивлённый карась ловит ртом ослепительный воздух,
Лягушонок поёт до утра, попадая опять мимо нот,
Лёгкокрылый взлетает наверх, серебром красит юные звёзды,
Остроглазый ложится смеясь черепахой небесной на дно.

Позолота осыпалась вдруг с городского привычного лоска,
Белым лотосом на облаках закрывается солнечный день,
Дым табачный на змейку похож и скрипит беспокойная лодка
У истока прозрачной реки, на немыслимо тихой воде.

18 августа 2024

Август из железа гнёзда вьёт,
До утра грохочет в небе молот,
Долгая сирена, белый город,
Песни мёртвых курских соловьёв.

Кровь однажды превратится в гель,
Васильки в лугах раздавят берцы,
По Руси шагают иноземцы,
Русским Солнцем плавится штальхельм.

А навстречу им, из разных мест...
Дай дорогу стали и пехоте,
Вертится и с языка не сходит
Сладкое такое слово "месть"

Нет у всепрощения цены,
БТР рычит как древний ящер,
Я кричу колоннам уходящим
"Не берите пленных, пацаны !"

16 августа 2024

Жизнь смешная штука,
Рвётся словно нитка,
Греется гадюка
На куске гранита.
Всё во что ты верил
Оказалось ложью,
Но не врёт лишь клевер
И коровки божьи.
Даже в поле камни
Предадут и бросят,
Закрывают ставни,
Значит скоро осень.
Мы же до упада,
Носим воду в сите,
Не горит лампада,
Не придёт Спаситель.
На могилке дата
Поменяет планы,
Улетят куда-то
Птицы-  дельтопланы.
То Шопен, то Кинчев,
Ни любви, ни денег,
Уродился нынче
Выше звёзд репейник.
Ветры дышат пылью,
Звёзды монохромны,
В стёклышки слепые
Смотрят астрономы.
Крестик да оградка,
Солнышко за тучей,
А гадюке сладко,
А гадюке скучно.

Август

Илье
-


Он войдёт тихо так,
- Здравствуйте.
Медсестра даст халат белый,
Чёрный кофр, день восьмой августа,
Видел птиц, удивлялся, пел им.
Справедливость захрипит в голосе,
Может быть он плохой лирик,
У него в лисий хвост волосы,
В десять струн у него лира.
Океаны в глазах раненых,
Первоцветом в полях мины,
Он поёт про весну раннюю,
Про свинец, что прошёл мимо.
И слеза по щеке катится,
И гудит за окном трасса,
Тонкий клин журавлей- капельниц
Не взлетит, нет таких сказок.
А они вот сидят, выжили,
Превращают табак в горечь
И от йода бинты рыжие,
И от песен комок в горле.

-
Это мы, посмотри Господи,
Угольки из печной сажи,
Пел Орфей и молчал госпиталь,
Что ещё ты ему скажешь.


8 августа 2024

Не плачь, Пьеро, но ключик не подходит,
Порой трагична кукольная жизнь,
Опять кого-то в шумном хороводе
С улыбкой милой ставят на ножи.
Потом пришлют по почте скальп и фото,
Чем меньше пряник, тем длиннее кнут,
Ты знал, Пьеро, что путь до эшафота
Не занимает больше двух минут?
Топор стирает трусов словно ластик,
А Смерть сжирает как мясной пирог,
Я мог бы рассказать тебе о счастье,
Ты удивишься, бедный мой Пьеро.
Пускай загонит в угол тварей свора,
Но если ты не конченный кретин,
Не поменяешь сердце из фарфора
На сотню бестолковых буратин.
Марионетку нитка не отпустит,
Идёшь по ней, ни боли, ни следов,
Твоя гримаса бесконечной грусти
Наводит ужас на собак и вдов.
У жёлтого огня ложатся звери,
За пазухой живёт осиный рой,
С той стороны уже ломают двери,
Отставить сопли. Не тупи. Открой.


Август.

Богом быть ужасно трудно,
Лечишь слабых, кормишь нищих,
Строишь город изумрудный,
Чуть отвлёкся - пепелище.
Богом быть. Так много смысла
В этом. Сильно и почётно
Жизнь давать по чётным числам,
Забирать жизнь по нечётным.
Делать снег из рафинада,
Выжимать дожди из тучи,
В ожидании финала,
Чтобы люди стали лучше.
Только людям всё до лампы,
Скучно до позывов рвотных,
У людей хвосты и лапы
Или лапы у животных?
У людей клыки- кинжалы
Ближних рвут как лист картона,
Бог испытывает жалость,
Мироточит на иконах.
Останавливает войны,
На кресте висит сосновом,
Но любить нас, недостойных,
Утром начинает снова.
И выходит это боком,
Кровью по атласной коже,
Быть чертовски трудно Богом,
Что смеешься?
Правда, Боже?

И всё равно я слушаю БГ,
Старею, становлюсь сентиментальным,
Смотрю футбол, но не дерусь с ментами,
Ищу покой в горящем табаке.

Гуляю с псом, а может пёс со мной,
В кричащих снах опять штурмую Трою,
Ищу глазами в небе астероид,
Который нас в лепёшку всех сомнёт.

Ложусь на нож, встаю под образа,
Ребёнком верю в неба справедливость,
Хотя там ничего не изменилось,
Никто не возвращается назад.

Вся жизнь как удивительный токсин,
Уже полвека пью его глотками,
Люблю дожди, не спорю с *удаками
И забываю зонтики в такси.

Давит камнем вся пошлость вселенская,
Среди глупой бесцельной борьбы
Почитай ты мне вслух Вознесенского,
Эх, какой же поэтище был!

Душат рифмы стальными оковами,
Стихоплётство и радость, и труд,
Не рождаются гении новые
И последние скоро уйдут.

Вроде ищешь, но всё пустотелое,
Наступаешь то в грязь, то в *овно,
Жаль поэтов хороших не делают,
Разучились их делать давно.

Некрасивое, глупое, мерзкое,
Время дрянь и эпоха не та,
Почитай мне стихи Вознесенского,
Что-то раннее ты почитай.

Много куришь, всё споришь с бессонницей,
На пластинках то Леннон, то Хиль,
Память словно о спицу уколется,
Почитай мне, родная, Стихи.

Режет небо осенними клиньями,
Утром жизнь начинаешь с нуля
И сверкает в серебрянном инее
Алюминий * застывший в полях.

Мелькают лица и шевроны,
Стоит у семафора Маша,
Девчонка машет эшелону
Букетом полевых ромашек.

В стекляшке бьётся жаркий цельсий,
Гудрона вкусный сладкий запах,
Идут войска, грохочат рельсы,
На запад тянутся, на запад.

Сквозь времена и полустанки,
Тяжёлый панцирь, бронза кожи,
На черепах похожи танки
И на слонов они похожи.

Под рыжим Солнцем путь неблизкий
Туда где пики терриконов,
Бить звонкой сталью василисков
И огнедышащих драконов.

Загнать за край пещерных троллей,
Смыть ливнем колдовские знаки,
Пускай растут ромашки в поле
И колокольчики, и маки.

На стыках крошится эпоха,
Стоит у семафора Маша,
В прозрачном платье, рядом с Богом
И эшелону машет, машет.

1 августа 2024

Играй, Садко! Нелёгкий это труд
Быть музыкантом в злое лихолетье,
Порви десяток драгоценных струн,
Уверен, что никто и не заметит.
Играй, Садко, холодная вода
Ещё не давит на худые плечи,
Спит воробей на тонких проводах,
На камыше качается кузнечик.
Красивый реквием, однажды и по нам
Заплачет небо в звонком ля миноре,
Взойдёт над миром новая Луна
И упадёт в оранжевое море.
Порадуй виртуозностью игры,
Смотри, в глубинах созревает жемчуг,
Буди планктон и беспокойных рыб,
Мужчин с хвостом и утонувших женщин.
Корми волшебной музыкой медуз,
Сточи в песок серебряные гусли,
Играй, мой друг, свой сумасшедший блюз,
Звенящий символ африканской грусти.

31 июля 2024

Сотворю себе Луну как заправский стеклодув,
Пусть плывёт моя Луна дирижаблем в небе чёрном,
Вдоль магнитных полюсов, на рассвет и на беду
Светит лампой в темноте для святых и обречённых.

Из арктического льда, из зеркального стекла,
Будем вместе мы считать все приливы и отливы,
Может даже повезёт мне найти пиратский клад,
Может даже стану я и богатым, и счастливым.

Сотворю себе Луну, что похожа на анис,
С тонкой сладкой кожурой в нескончаемом июле,
Сяду сверху словно гном, ручки вверх, а ножки вниз,
Ах, какая благодать! Ни болезни нет, ни пули.

Стану мудрым и большим, брошу в вечность семена,
Непременно прорастут, только будет это завтра,
На расколотых камнях золотые имена
Всех моих прекрасных дам и бесстрашных астронавтов.

Жаль, получится Луна злой игрушкой в Рождество,
Там где в коме двадцать лет ёлка спит на антресоли,
Потеряли Божий дар, откопали штык и ствол,
Вот и воют до зари
волколаки в чистом поле.

И этот день уйдёт, переболит,
Не тронет ветер колокольчик медный,
Моих смешных застенчивых молитв
В осеннем небе просто не заметят.
Блеск амальгамы, хрупкий первый лёд,
Свернётся время ёжиком колючим
И остроглазый ангел упадёт
С холодной серой некрасивой тучи.
- Ну как ты, брат,
Надеюсь жив и цел?
Не поломала крылья злая осень?
А тот стоит с улыбкой на лице
И кажется ему не больно вовсе.
Река, что помнит каждый свой изгиб,
Трамвайные вагончики из жести,
Наложит врач красивый белый гипс
И медсестра в окошко перекрестит.
Ещё чуть- чуть, затянут в долгий плен
Бесснежные, давно пустые зимы,
Заплещется за пазухой в стекле
Похожая на спирт анестезия.
Волшебный мир заточенных клыков,
К полуночи открытые бойницы
И мёрзнет в бронзе доктор Пирогов
На пустыре у маленькой больницы.


26 июля 2024

У Лёхи бас и белой стали орден,
Он царь полей, хозяин всех дорог,
Косая сажень, храбрый словно Один,
Весёлый Вакх, рассерженный Сварог.

- Ну как там фрицы?
- Бьём их, рвём и душим,
Кто поумнее, те сдаются в плен.
Смотрю на Лёху - чёрт, с загаром южным,
Кусок свинца, вплётенный в злую плеть.

- Когда назад?
Большой привет всем нашим,
У "Леопарда" очень грозный вид?
- Хороший танк, но если ПТУРом в башню,
Тогда горит, красиво так горит.

Похож на воду чистый спирт из фляжки,
Напиться в хлам есть тысячи причин
И кажется я слышу, под тельняшкой
Большое сердце Лёхино стучит.

За ним Донецк, Торез и Мариуполь,
Артёмовск, Соледар и русский Крым,
Луна блестит как олимпийский рубль,
А мы всё говорим и говорим.

Небо ночью цвета стали,
Белый свет, фонарный круг,
Заболит да перестанет,
Всё изменится к утру.
Ветры тянутся на запад,
Ловит эхо эхолот,
Сон придёт на мягких лапах,
Мне на лоб положит лёд.
Воздух нынче пахнет мятой,
Время праздников и тризн,
Человек в пижаме мятой,
Боже, это я, смотри.
Похудевший и небритый,
Лампа плавит света медь,
Что в глазах моих открытых
Богу можно разглядеть?
Я чернила и бумага,
В океане нервный скат,
Броненосец с чёрным флагом,
Что погиб у острых скал.
Тряпкой тлеть, сгореть как порох,
Волком выть от старых ран,
То ли муха, то ли ворон
Между тонких бьётся рам.
В сердце шилом входит осень,
Если выжил, то прощён,
Вот ещё курить бы бросить
И ещё, ещё, ещё...

Паутинкой упасть вверх,
На стихи извести бумагу,
На рассвете стучит в дверь
И зовёт с собой братец август.
Слушать песни немых рыб,
Создавать из песка замки,
Пассажирский идёт в Крым,
Эшелоны везут танки.
Сорняками пророс шалфей,
Лёгким стал придорожный камень,
Маскарады бескрылых фей,
Уходящего лета пламя.
Вечный Герберт, война миров,
Рты в грязи или в сладкой вате,
Я отдал бы свою кровь,
Не берут. Говорят, хватит.
Превратились в туман дожди,
Тонет утро в железе ржавом
И грызутся опять вожди,
И ложатся под берцы травы.
Добровольцем ушёл друг,
Золотые сломались вёсла,
Как цветок подрастает внук,
Что скажу я ему после?

Пустая хрупкость гнёзд осиных,
Собака воет от тоски,
на осине,
Ворона мёрзнет на осине,
Зевает Солнце над  Россией,
Идут на зорьку рыбаки.

Успеть на ранний клёв до снега,
Пока не встанет первый лёд,
Прекрасен спиннинг из ореха,
В приёмнике мурлычит Пьеха,
Летит по небу самолёт.

Он серый словно эта осень,
Гудит как шмель о том, о сём.
В карманах хлеб, да пара блёсен,
Андрей, Иуда и Иосиф,
Ногами месят чернозём.

Река как лезвие стилета,
Узка и бездной глубока,
Камыш, там догнивает лето
И колесо велосипеда
Спустило круглые бока.

Собака лает, ветер носит,
Репей у стен монастыря,
Всё было до, всё будет после,
Андрей, Иуда и Иосиф
В последних числах октября.

Дым папирос, простые вещи,
Рюкзак и ватные штаны,
Беседа про футбол, про женщин,
На что берёт сейчас подлещик?
Какие новости с войны?

Квартира с видом на Луну,
Трёхцветный кот, уснувший внук.
Полночный сладкий детский сон,
Я самый добрый в мире слон,
На цыпочках, почти летя.
Тарелка инопланетян
Рисует в небе тонкий круг,
Но успокоится к утру.
И двор, и жёлтый светофор,
В домашних тапочках грифон
Пьёт из пакета молоко
И так легко.
Гитара древняя без струн,
Стоит на боевом посту
Солдат с пластмассовым ружьём.
Живём.
Ещё живём)


19 июля 2024

Мой юный друг, мой храбрый Ланцелот,
Флаг без креста и гимны на кассете,
Шагал по Украине птицелов
И беспилотник рвал худые сети.
Нет рыцарей у круглого стола,
Уснули, поцелованные пулей,
В одном строю бездарность и талант,
Пустой термитник и жужжащий улей.
Голодным зверем выл горящий фронт,
Солдат, с глазами полного безумца
Смывал с плеча расколотый шеврон
С остатками нелепого трезубца.
По телеку опять крутили муть,
Всё было пошло, бесконечно глупо
И не давала музыка уснуть
Из форточки районного рок- клуба.
Топтался у дверей Армагеддон,
Летели к морю мраморные листья,
Пел колокольчик
Дили- дили- дон
И даже что- то из "Агаты Кристи".
А жизнь была
похожа на кино,
По эпизодам двигалась, по нотам
И горло обжигало эскимо
В кафе у левой башни Камелота.

Говорят, что осень будет жаркой,
Ветер задохнётся на бегу,
На полях то НЛО, то жатва
Чертят геометрию фигур.

Если злые травы ночью куришь,
Утром пальцы пахнут табаком,
Говорят медузы это души
Утонувших в море рыбаков.

Говорят Роналду лучше Месси,
Пистолет сильнее айкидо,
Говорят в Шотландии есть Несси,
Может рыба, может диплодок.

Ходят слухи - жить мы будем долго,
Будет снег, колючий словно плед,
Дед Мороз положит всем под ёлку
Лишние ещё полсотни лет.

Сядешь на маршрутку до конечной,
Чемульпо не выплюнет "Варяг",
Говорят, да только врут конечно,
Мало ли, что люди говорят.

Жаль, уходит чудная эпоха,
В небе Марс похож на Кохинур,
Говорят Гагарин видел Бога,
Бог рукой Гагарину махнул.

"Камаз" сбил кота. Ходил в морг на опознание.
Да, говорю, мой кот,
Вон, полоски на хвосте.
Вышел, а мне следователь в спину из окна здания
- Вы не переживайте так. Вас покажут в выпуске новостей.

Зае...ь, думаю, куда страна катится?
Скрипит колесо от Владика до Москвы,
Вокруг август, девчонки в тонких платьицах,
А у меня кот в морге без головы.

Поехал домой, перепутал маршрутку,
Взял водки литр, сигарет, беляшей,
Под утро снился сон, цветной и жуткий
Кот пришёл с головой и просит - пришей!

Стоял на балконе, курил в рассвет, плакал,
Добрые боги любят, злые обычно мстят.
В небе рассыпались знаки Зодиака
На двенадцать пушистых полосатых котят.

Земляники нынче по полянам, словно звёзд на дне глубокой речки,
Как крестов на брошенных погостах. Больше, чем на небе херувимов,
Безупречна кровь в траве зелёной, что однажды выпьют человечки
Или сварят в чём-то очень медном джем волшебный и неповторимый.

Сколько жить на свете человечкам, знает ёж забавный и колючий,
Только он уснул в корнях берёзы, где как снег белеют кости лисьи,
Там иголки сосен воздух режут и лесной ручей так сладкозвучен,
Он уносит к маленькому морю паутину, муравьёв и листья.

Завтра мы проснёмся на рассвете. Не кури и не буди домашних,
Бутерброды с адыгейским сыром, две огромных ивовых корзины,
Там роса, почти как слёзы эльфов. Им теперь не больно и не страшно,
Суслик, коршун, в поле зреет клевер. Щит фанерный
"Осторожно! Мины" !

Стихи не пишутся, поля не пашутся,
В аду смеются, а небо плачет.
Не ловит сеть и мне всё кажется,
Что я последний из всех апачей.

Врачи надеются, но мне не верится,
Бездонна ночь без анальгина,
Внебрачный сын Большой Медведицы,
Короткий август с пером орлиным.

Без боя лето сдаёт позиции,
Уже желтеют в лесах вигвамы,
В садах листву жгут бледнолицые
И грустно Солнцу без амальгамы.

Так много шарма в полёте ржавчины,
Кленовый сок, верёвка с мылом
И я ищу на кухне в шкафчике
Сухой канабис для трубки мира.

От фальши в музыке до дрожи в голосе,
Кому запеть, кому загавкать,
А на душе, как символ осени,
Красивый след от томагавка.

Зачем мне осень, Господи, скажи?
Не прорасту я косточкой от вишни,
В туман уходят новые ежи,
Ночные лисы на охоту вышли.

За что мне, Боже, эта маета?
Пить серебро из древнего колодца,
Учиться паутину заплетать,
Ловить в неё стареющее Солнце.

Мои молитвы, яблочный твой сок,
Здесь всё так до оскомины знакомо,
В дупло утащит белка рыжий сон,
Что перейдёт в заснеженную кому.

Налился твёрдой спелостью орех,
Чернеет пустотой почтовый ящик
И пугало по имени Олег,
Глядит с тоской на журавлей летящих.

Горячий воск растаявшей конфеты,
Тягучий как чурчхела пляжный сон,
Нечёткий абрис серого корвета,
Ничем неубиваемый шансон.
В припадке бьются над волнами чайки,
Синдбады заплывают за буйки,
Идут, сверкая чёрными плечами,
За звонкой барабулькой рыбаки.
Уже давно тошнит от кукурузы,
Синеет на груди морской дракон
И представляешь Робинзона Крузо
С армянским носом, в сланцах и трико.
Испуганного маленького краба
Гоняет жизнерадостный питбуль,
Лежат на солнце розовые бабы,
В бутылке колы плавится июль.
Ленивость наших тихих разговоров,
Нелепость форм песочных пирамид,
Плывут какашки в сторону Босфора
И море всё шумит себе, шумит.


12 июля 2024

- Жить мы будем долго?
- Безусловно!
Кистени перекуют в серпы,
На Земле закончатся все войны,
Злые пули превратятся в пыль.
Заскрипит, закрутится планета,
Больше света, меньше скорбных дат,
Всех героев наградят посмертно
И живых, быть может, наградят.
Встанет в поле заспанный крестьянин
И увидит раньше всех других,
Как рисуют инопланетяне
Свастики, пентакли и круги.
Мир дождётся капитана Грэя,
Алых парусов из кумача,
Радугу вернут детишкам геи,
В землю закопают Ильича.
Дуракам ошейники
наденут,
Кровью захлебнётся псовый лай,
А уже на будущей неделе,
Выйдет продолжение "Half- Life".
Загудит троллейбус на конечной,
Загуляют караси в реке
И Маринка в платье подвенечном
Бросит в небо розовый букет.

 P.S

Лето было бесконечно душным,
Саперави, фильмы с Брюсом Ли,
Гудвин врал и строил шар воздушный
И однажды всё- таки свалил.

Она звезда, упавшая с небес,
А я обычный, постаревший гоблин,
В разгаре бал, старается оркестр,
От менуэта и до пасодобля.
Я в чашку с чаем выжатый лимон
И в глубине души ругаюсь матом,
Не дай, Господь, дожить до тех времён
Когда ржавеют помыслы и латы.
Когда ночам бессонным нет числа,
Когда уже не ждёшь от неба чуда
И убивает не в бою стрела,
А пошлая банальная простуда.
Не сдохнуть бы от танцев до зари,
Клянусь в любви ей головой дракона
И слишком часто выхожу курить
На мрамор королевского балкона.
Она юна, а мне пять тысяч лет,
Я броненосцем ухожу под воду
И вот опять несу какой-то бред
Про кинофильмы, кошек и погоду.
На каблучках порхает мотыльком,
О Боже, что за грудь, какие губы!
А от принцессы пахнет табаком
И тёплым ветром с побережья Кубы.

Ночь без края, зверобой и мята,
Тих костёр, ему бы тлеть да тлеть,
Речка широка и безымянна
И тебе два миллиона лет.
Вечность в ожидании финала,
Чёрный космос бесконечно мал,
Тонет в чае вместе с рафинадом
Глупый героический комар.
Засыпаешь словно в мягком кресле
И при свете матушки- Луны
Пескари поют друг другу песни,
Люди врут, что рыбы молчуны.
Лодка, пристань и фанерный домик,
Гаснут лампы тёплых летних звёзд,
Золото ладоням дарит донник,
Шелестит метёлкой лисохвост.
Дым тумана бледного, густого,
Разнотравье в утренней росе,
Хорошо за пазухой Христовой,
Вылезать не хочется совсем.

5 июля 2024

Монета падает с волшебным звуком "дзынь"
И разбивается на серебро и никель,
Сто тысяч лет унылая Янцзы
Несёт волну со вкусом земляники.

В бездонных лужах зреет острый рис,
Легки шатры и шляпки из бамбука,
Я Сунь Укун, я шестилапый лис
От иероглифа и до последней буквы.

У крыльев лотоса живёт семья ужей,
Мертвеют застарелые обиды,
Монета падает и кажется уже
Луна слетела со своей орбиты.

Конечно это просто милый баг,
Ржавеет компас, врёт безбожно карта,
Ленивым богомолом ждёт рыбак
В свои ладони золотого карпа.

Древнее, чем поля квантунских мин
Пчелиный мёд и месяц листопадный,
Ах, знать бы то, кто измеряет мир
Шагами старой чёрно - белой панды.

Мажорный реквием в кошачьем визге джаза,
С церковных звонниц то набат, то стук,
На остановке женщину КАМАЗом
Размазало как краски по холсту.

Убогий год, уже почти калека,
Улиткой влажной тянется финал,
У Сатаны опять болит колено,
У Господа застужена спина.

Чужие гимны в каждой подворотне,
Звездой упавшей плавится модем
И вот уже сбивают беспилотник
У входа с милой надписью "Эдем".

Белым дрожит туманом
Утро в железной фляге,
Стану букашкой малой,
Полозом в травы лягу.
Я разлюблю всех женщин,
Может уеду к морю,
Может усну сгоревшей
Лампочкой в коридоре.
В поле ржавеет клевер,
В иле зарылись жабы,
С ветром летят на север
Птицы и дирижабли.
Рыбы висят на Солнце,
Скучно в шкафу скелетам,
Ветками яблонь гнётся,
Тает пломбиром лето.
Пересмотрю Диснея,
Милые Том и Джерри,
Бьёт, плавником краснея,
В тёмных озёрах жерех.
Небо вот- вот расколет
Первой грозой
в июле,
Сдует стаканчик с колой,
Пчёлы вернутся в улей.
Кончится вдруг эпоха
И паучком повиснет,
Вот бы увидеть Бога,
Только ещё при жизни.


Июль

"Мы как мученики попадём в рай, а они просто сдохнут"
В.В. Путин
-

И вот стоим, сто сорок миллионов,
У золотых скрипящих райских врат,
Мальянц, Шевченко, Аккерман, Леонов
И светлый ангел нам уже как брат.
У каждого, кто сладкой смертью помер,
Кто под огнём травой зелёной лёг,
Фломастером на лбу написан номер,
Прекрасный словно в поле василёк.
Беседуют о чём- то Бог и Путин,
Гудят шмелями райские ветра
Поём, смеёмся, веселимся, шутим
И всеми ждём апостола Петра.
Такие дни, увы, неповторимы,
Пьянит в Эдеме воздух как крюшон,
Желающих накормят херувимы
Волшебной и божественной лапшой.
Там до утра горят протуберанцы,
Простой и незатейливый уют,
Кино, фуршет и по субботам танцы,
А вечерами праздничный салют.
Открыл замок седобородый стражник,
Идём по парам под российский гимн
И слышим как торжественно и страшно
Кричат в аду вчерашние враги.

1 июля
2024

Старею, что ты будешь с этим делать,
Смотрю в очках киношки с Брюсом Ли,
Я словно Гудвин, запертый в пределах
Одной красивой крошечной Земли.
Любимый и родной медвежий угол,
На ложку правды два стакана лжи,
Все изумруды превратились в уголь
Под гимны дровосеков и страшил.
Старею и вчера бы жрал не глядя,
Беспечных мотыльков ловил в прицел,
Но у войны гримаса старой ****и
И красная помада на лице.
В кошмарных снах опять штурмую Трою,
Гоняю по волнам японский "Sharp"
И всё хочу когда- нибудь построить
На пустыре большой воздушный шар.
Учу латынь и хохочу над мовой,
Ловлю в ладони первый робкий снег,
Кормлю перловой кашей домового
И дураков прощаю по весне.

Смотри со звуком.
Это жизнь,
Нательный крестик с грустным Богом,
Диваны с колкостью пружин
И травы мягкие под боком.
Холодный взгляд бетонных стен,
Маршрутка, утренние хамы,
Осенней мухой бьётся стерх
В глухой квадрат оконной рамы.
По радио то смех, то жуть,
Тоска достала до печёнок,
В бездонной луже тонет жук,
Красиво, долго, обречённо.
Герой в растянутом трико,
Из листьев латы, меч из глины
Замёрзший сказочный дракон
Уходит с журавлиным клином.
Одним труба, другим пилон,
Крыло царапаешь об иней,
Ты сбитый старостью пилот
С протоптанных авиалиний.
Сентябрь. Желтеют на лугах
Тела разбившихся икаров.

Всегда покорный Ваш слуга,
Валерий Павлович Чкалов.

Кассирша, бейджик, Болотова Жанна,
Обычный ангел средней полосы,
Недолгий путь от неба до "Ашана",
Болеет мама и воюет сын.

Октябрь, его движения неловки,
Кому бальзам, кому унылый дождь
И снова я теряю на парковке
Как эти тучи серый, старый "Dodge".

Холодный вечер в камере обскура,
Ни оценить, ни заново создать,
Докурит Бог и бросит вниз окурок,
А все решат, что падает звезда.

Мотыльки, они сгорают заживо,
Никому не хочется стареть,
Птица пела и звезда упавшая
Тлела на замёрзшем пустыре.

Безмятежно спали дети Каина,
Снова мышь тонула в молоке
И летел куда- то неприкаянный
Монгольфьером мусорный пакет.

Тьма и свет, убожество и грация,
Ветром из загадочных морей
Аквилон гасил иллюминацию
Городских чугунных фонарей.

Всем Господь отмерил одинаково,
Розовый рассвет и первый лёд,
Птица пела, может просто плакала,
Кто их там, пернатых, разберёт.

Скучал паук на дне железной кружки,
Кончался то ли вечер, то ли век,
Стреляла в небе бронзовая пушка,
Будила эльфов в голубой траве.

Гроза шумела за далёкой речкой,
Пугалась рыба серебра блесны,
Цветные сны смотрели человечки,
Одни и те же крошечные сны.

Был ветер тих и бесконечно нежен,
Стирались явки, клички, имена,
В сыром лесу столетний хмурый леший
Варил из мухоморов лимонад.

Всё было так торжественно печально,
А на изгибах лунного серпа
Висел, дрожал, качался древний чайник
Из носика пуская белый пар.

Уютные такие посиделки,
Беззлобный и застенчивый народ,
Хрустальный звон летающей тарелки,
Что приземлилась прямо в огород.

Рождались звёзды из цитринов рыжих,
Царапали краями неба шёлк,
Шла ночь, стрекозы прятались под крышей
И Боже мой, как было хорошо!

19 июня 2024

Обсолонь, к чему ни прикоснись,
Легче пули, что в свинце отлита
Чья-то неоконченная жизнь
Снегом ляжет на гранитных плитах.
Золотые буквы встанут в ряд,
Ворон приземлится на ограду,
Птицы немтыри, не говорят,
Да и нам наверное, не рады.
В хороводе из пушистых туй,
Ловишь как кота за хвост эпоху
И опять влюбляешься не в ту,
Путая любовь, тоску и похоть.
Обсолонь, мой купол без креста,
Бесконечны споры с дураками,
Умирает белая звезда,
На орбите превращаясь в камень.
Кипяток, что пополам с тоской,
Чай индийский, булка и повидло,
Только в запотевший телескоп
Ничего давно уже не видно.
Мир проснётся около пяти,
Сразу станет холодно и колко,
Ворон есть захочет - улетит,
Я ещё останусь ненадолго.

Ямайский джаз, полночный бред
И словно мухи в сентябре
Из неба падают икары,
Гремят как яблоки в ведре
И разбиваются о скалы.
Молчит эфир.
"Приём, приём"!
Терзаем тонкие настройки,
В картонном ящике своём
Жив на посту солдатик стойкий,
Он не умрёт, мы не умрём.
Хрипит, визжит ямайский джаз,
Больное сердце рвёт синкопа,
Сгоревших лун печаль и копоть,
Увядших солнц тоска и ржа.
Кому гранит, кому медаль,
На стыд похожая эпоха,
Эй, не грусти, старик Дедал,
Не всё наверное так плохо.
Мы пересохшая река,
Мы иероглифы на пуле,
Замёрзших улиц белый улей
С улыбкой держит за рукав.
Несём уйню и грузим чат,
Заводим кошек, спим в маршрутках,
А на рассвете зло и жутко
Икары чайками кричат.

Один и тот же беспокойный сон,
Стоим стеной. Кто молится, кто шутит,
Ярило крутит Солнце- колесо,
Уже апрель, но холодно до жути.

Копье, шелом да панцирный доспех,
Всё как в кино разрезано по кадрам,
Чудское озеро, до горизонта снег
И я недалеко от Александра.

На инородцах даром, что кресты,
Там нет людей, там только волчьи морды,
Блестит железом в полторы версты
Какой- то, говорят, Ливонский орден.

Идут "свиньёй", красиво так идут,
Я б закурил, но на Руси не курят.
Кто я такой, на счастье и беду?
Снежинка просто во вселенской буре.

Вперёд, браты! Качнётся целый мир,
Свист звонких стрел и лязг тяжёлых палиц,
Пошла жара! И в этот самый миг,
Я просыпаюсь, снова просыпаюсь.

Рассвет, постель, на лбу холодный пот,
Не русским уповать на Божью милость,
История циклична и с тех пор,
Похоже, ничего не изменилось.

То свастику ломаем, то трезуб
И вот когда зима укроет белым,
Достану с полки, где в пакетах суп,
Огромный чёрный дедов парабеллум.

Следы американцев на Луне
Засыплет серым орбитальным снегом.
Иди ко мне, иди ко мне, ко мне...
Вдруг по Вселенной разольётся эхом.
Висит Луна всю ночь над Политехом,
Над бронзой плеч Великого вождя,
А в небе словно дырка от гвоздя
И сквозняки несут сухие листья,
Обрывки снов, осколки прежних истин.
Нелепый день на стыке всех эпох
Ещё красив в своём последнем акте,
Июньский дождь, ржавеет луноход
На перекрёстках маленьких Галактик.
Не спишь и ждёшь наверное сигнал,
Петарды вверх, свистка, удара гонга,
Пришельцев, завещания Армстронга.
Ракета как цыганская игла,
Что остриём нацелена на космос.
Идёт отсчёт, какой знакомый голос
Звучит среди бетона и камней,
Иди ко мне, иди ко мне, ко мне...

Висит звезда моя пока
По правилам дурной игры,
На тонкой леске рыбака,
Приманкой для небесных рыб.
Там бродит юная форель,
Там серебром блестит пескарь,
А ей, за тридевять земель,
Всегда тоска, одна тоска.
Там корабли уходят в ил
И ветер режет будто плеть,
Ах, только бы хватило сил
Ей колокольчиком звенеть,
Где космос по ночам кричит
И вековечны болью льды,
Не поломать свои лучи
Во тьме бездонных чёрных дыр.
Там нет ни Слова, ни Креста,
Сто лет не пишут умных книг,
Рассыпан по земле хрусталь
На сотни бесконечных лиг.
Звезда, что ярче сотни солнц,
Звезда, что мается в груди,
Мой беспокойный детский сон,
Не пропади, не упади.

Я с детства был красив как Ахиллес,
Меня ждала за синим морем Троя,
Мой первый зуб, ветрянка, диатез
И вера в то, что коммунизм построят.

Детсад, родная школа, Комсомол,
Есть только Вождь. Ни ада нет, ни рая
И счастье в руки падало само
Девчонкой, с редким именем Аглая.

Так много запрещали на Руси
И я частенько, до восхода Солнца,
Сквозь шум глушилок слушал Би Би Си,
Где рок-н- ролл и Сева Новгородцев.

Всё было просто сказочно тогда,
Аквариум, Машина, вечный Брежнев,
Из горлышка и вечер, и Агдам
На безмятежном крымском побережье.

Я не курил и не носил креста,
Я светел был почти как месяц юный
И где-то далеко Афганистан
Гремел не громче, чем гроза в июне.

Взрывался я сверхновой в темноте,
Теперь как светлячок скользжу по краю,
Хотел бы я вернуться?
Да, хотел.
Но времена, увы, не выбирают.

Она встречала его на платформе,
Он выходил из вагона в форме
Умного, храброго, военного лётчика,
Она звала его по имени- отчеству.
Они гуляли в заснеженном парке,
Спускались в огромный подземный паркинг,
Там целовались среди иномарок,
Он каждый раз ей дарил подарок.
Путёвки в Пицунду и словацкие Татры,
Пластинку с автографом Фрэнка Синатры,
Блестящую брошку, мохеровый шарфик,
Самоучитель игры на кларнете и арфе,
На холодильник красивый магнитик,
Коробку французских съедобных улиток,
Фиалку в горшочке, шоколадку "Алёнка",
Однажды даже подарил ребёнка.
Мальчик родился синеглазым и русым,
Она назвала его Иисусом
И поклялась на месяце новом
Беречь малыша от иуд и Голгофы.
Лётчик сказал ей на ушко, что завтра
Пойдёт и запишется в отряд космонавтов.
Она вздохнула, почти не обиделась,
Но с тех пор они больше не виделись.
Она писала письма в NASA,
Но в NASA сказали, что "вас таких масса",
Она волновалась, звонила в ЦУП,
Иисус конечно скучал по отцу.
Это лишь сказка, красивая небыль,
Но мальчик так часто смотрит на небо,
Там где кометы крыльями машут
В белом скафандре летает папаша.

Раскололи как орех душу,
За дождями вслед ушли тучи,
Эта осень словно шарф душит,
Ночь пуста и новый день скучен.

Пусть он бел, но для меня дыба,
Время раны посыпать дустом,
Убегает в глубину рыба
И глядит оттуда вверх грустно.

Ветер клонит по лугам травы,
Ветер бродит по лесам голым,
В лобовое бьёт стекло гравий,
Но на сердце почему сколы?

Фудзиямой закипит чайник,
Выйдешь с кружкой покурить в небо,
Тихо вскрикнет на лету чайка,
Эх, сейчас бы мне за ней, следом.

Жаль Господь не подарил крылья,
А пешком идти уже сложно,
Будто мёртвые стоят ильмы,
Всё наладится. Потом. Может.

Висящие на разных фонарях
Всегда похожи как родные братья,
Всё одинаково, и замыслы и платья,
И дата смерти на календарях.
А вот и я, на главном фонаре.
И на лице страдания гримаса,
Я просто человеческое мясо,
Медведь, застрявший в кроличьей норе.
Не важно, Видоплясов или Цой,
Большой Воронеж, маленький Житомир,
Красивые как лезвия жетоны
На тонких шеях пламенных бойцов.
Пора менять свинец на серебро,
Включать погромче радио для гимна,
Ах, отыскать бы сотника Лонгина,
Что с радостью ударит под ребро.
Как я давно от этого отвык,
Молчат кресты и заперты святыни,
Придут дожди из йеменской пустыни
И Мила Йовович покажет мне язык.

Дальний космос, серых капель стук,
Незаметно наступает завтра,
Я ныряю в эту пустоту
С табаком горящим, без скафандра.

Дверь подъезда словно старый шлюз
Заскрипит растянутой пружиной,
Осень, ненавижу и люблю,
Выпускайте кракена и джинна.

Всё уныло и давно мертво,
Прикоснусь к звезде щекой небритой,
Поплывёт разбитый грязный двор
Со следами от метеоритов.

Голый тополь, Политех и Сбер,
Ленин, что однажды в бронзе замер,
Дворники с планеты Душанбе,
Кошки с марсианскими глазами.

Вечность снегом ляжет на ладонь,
В плеере Шопен с "Агатой Кристи",
Музыка осенних городов,
Звон замёрзших падающих листьев.